«Суд времени». Антисоветский человек - Леонид Млечин

 Источник: http://kinozal.tv/details.php?id=697381

Что такое советский человек, можно объяснять так, как это сделано в передаче. Но можно – и от противного, через рассмотрение человека антисоветского. Тем более что Леонид Михайлович Млечин является блестящим образчиком этого типа людей.

Алексей Максимович Горький написал в своих «Заметках о мещанстве»:

«…Основные ноты мещанства — уродливо развитое чувство собственности, всегда напряженное желание покоя внутри и вне себя, темный страх пред всем, что так или иначе может вспугнуть этот покой, и настойчивое стремление скорее объяснить себе все, что колеблет установившееся равновесие души, что нарушает привычные взгляды на жизнь и на людей.
Но объясняет мещанин не для того, чтобы только понять новое и неизвестное, а лишь для того, чтобы оправдать себя…»

При этом объяснение мещанин всегда находит самое примитивное. Если кто-то живет иначе, чем он, – значит, либо дурак, либо вообще не в своем уме, либо прикидывается, а сам на деле втихую обделывает свои делишки. Мысль, что кто-то может жить не для себя, любимого, а для чего-то большего, мещанину отвратительна, ибо она выставляет напоказ его, мещанина, ничтожество.

«…Мещане всегда соблазняются призрачной возможностью доказать самим себе и всему миру, что они ни в чем не виноваты.»

«…Мешанин любит говорить народу: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя», но под ближним всегда подразумевает только самого себя и, поучая народ любви, оставляет за собою право жить за счет чужого труда — незыблемым.»

«Он любит жить, но впечатления переживает неглубоко, социальный трагизм недоступен его чувствам, только ужас пред своей смертью он может чувствовать глубоко и выражает его порою ярко и сильно. Мещанин всегда лирик, пафос совершенно недоступен мещанам, тут они точно прокляты проклятием бессилия...»

Именно тут корни того, с каким упоением Млечин и Ко обсуждают темы колбасы и туалетной бумаги, а все сложные моменты нашей одновременно и прекрасной, и трагической истории сводят лишь к одному аспекту – страданиям «маленького человека». Их подход к Истории – подход мещанина. Мысли о высоком им чужды. Все достижения советского строя, которые признавал весь мир, для Млечина и Ко словно и вовсе не существуют.

Взгляните на Францию. Разве Великая Французская Революция, помимо Свободы, Равенства и Братства, не имела и страшную ипостась? Разве не топили, связав в снопы, аристократов? Не отправляли на гильотину и чужих, и своих? Не топили в крови восставших крестьян Вандеи? Не расстреливали картечью роялистов? Не залили Францию и Европу кровью наполеоновских войн? Разве не потеряла в те годы Франция пятую часть своего населения?

Все это было. Но было и Высокое. Свобода, Равенство, Братство. Гражданский Кодекс. Революция, прозвучавшая своими Идеалами по всему миру и примером своим изменившая мир. И потому 14 июля, День взятия Бастилии, – национальный праздник Франции. И никто не требует покаяния за казнь короля Людовика и Марии-Антуанетты, не требует вынести тело Наполеона из Пантеона. Потому что есть то, что французы называют «благоговение перед Францией», перед всей ее Историей, совсеми ее страницами.

Но для Млечина такой подход неприемлем. Потому что он – воинствующий мещанин. И не случайно он так рьяно защищает Хрущева. Потому что Хрущев – и это его самое главное преступление – опустил высочайшую коммунистическую идею до пошлейшего мещанского уровня, низведя ее к уровню потребления еды и вещей. Устремленность к Небу он заменил на стремление к Корыту. Да еще выставив в качестве эталона Запад, где высокий уровень потребления во многом обеспечен грабежом стран Третьего мира и потому изначально был недостижим для СССР. Поставив во главу угла потребление, эту цель жизни мещанина, Хрущев гарантировал уничтожение Советского Союза. Не случайно директор ЦРУ Ален Даллес воскликнул, услышав хрущевскую трактовку коммунизма: «Не надо мешать этому парню – и он сам угробит свою страну!»

Именно психология мещанина с его любовью к собственности и жаждой покоя внутри и вне себя лежит в основе психологии человека антисоветского.

У Михаила Анчарова в повести «Теория невероятности» есть такая притча:

«Как-то раз сошлись пятеро и заспорили о том, что такое счастье.

Первый сказал: «Счастье ‑ это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу».

Второй сказал: «Чепуха. Счастье – это когда нет ни занятий, ни домашних заданий, ни работы, ни отпусков, ни каникул, а есть только весна, лето, зима, осень и можно писать их красками и кистями, и резцом, и пером круглосуточно и без отдыха».

Третий сказал: «Счастье ‑ это когда можно выдумывать и бросать идеи пачками, и не заботиться о том, что они не осуществятся».

Четвертый сказал: «Счастье ‑ это когда спасаешь, помогаешь, стоишь насмерть за правое дело, защищаешь и делаешь подарки».

И только пятый молчал. Ибо он боялся признаться, что его счастье – это сожрать все то, что придумают и добудут остальные четверо.

Люди, запомните: если что‑нибудь не ладится в вашей жизни, это значит, что рядом с вами или в вас самих завелся пятый…»

Синтез из четырех первых – это и есть идеал советского человека. Человека, для которого творческий труд по призванию, для общей пользы – потребность и счастье. Кто хоть раз испытал такое счастье, не променяет его на довольство мещанина. И я знаю немало тех, кто жил и живет именно так, стремясь к этому идеалу. Разумеется, идеал этот не на пустом месте возник в 1917, он явился дальнейшим развитием гуманистического, прогрессивного взгляда на Человека, существующего в мире. Советским же он является потому, что впервые воспитание такого человека было провозглашено частью государственной идеологии Советской властью.

Нельзя, разумеется, считать, что все граждане СССР были советскими людьми на уровне этого идеала – иначе откуда взялось бы столько млечиных всех мастей. Но и утверждать, что советский человек не более чем миф – значит отрицать реальность.

А пятый персонаж притчи Анчарова – это человек антисоветский. Леонид Михайлович Млечин во всей его красе воинствующего мещанина. Примечательно, что те отрицательные черты, которые сторона Млечина приписывает советскому человеку – лицемерие, двуличие, лживость, приспособленчество – в самом Млечине, как видно по всем его выступлениям в Суде Времени, представлены весьма ярко. Бывший сотрудник советского агитпропа, мигом перебежавший в агитпроп антисоветский, как только это стало выгодно. Окажется выгодно – он и фашизм восславит с тем же напускным жаром, поливая помоями демократию и либерализм.

Надо сказать, что если мещанская психология характеризовала человека антисоветского в советское время, то в нынешнем человеке антисоветском добавилась еще одна черта, определяющая истеричность его «обличений» всего советского. Это то, что С.Г. Кара-Мурза назвал синдромом предательства. Человек, предавший кого-то или что-то, просто физически испытывает потребность топтать, оплевывать, поливать помоями преданное. Так он убеждает самого себя, что не предал, а «поступил по уму, по совести». Но те, кто действительно поступает по уму и по совести, так себя не ведут. Царские офицеры и генералы, пошедшие в Красную Армию, чтобы продолжать служить России, Российскую империю не оплевывали и помоями не поливали.

Так вот Млечина синдром предательства просто распирает, доводя его до кликушества, юродства, отрицания общеизвестных фактов и наигранной истерики, со всеми его «хуже, чем при Сталине, просто быть не может» и всяческими «да где такое видано, да где такое слыхано, как это было в СССР!» - в отношении фактов, имевших место во всех развитых странах мира.

К чему он нас призывает? «Вернуться в нормальную, правильную страну» - царскую Россию. Но мы что, не помним, что та «благодать» довела страну до трех революций? А когда Млечин говорит о безынициативности, покорности, начальстволюбии «советского человека» - почему он не вспомнит «Историю одного города» Салтыков-Щедрина, где именно этими качествами характеризуются жители Глупова – города той самой благостной, по мнению Млечина, царской России? Так что вовсе не коммунисты привили эти качества русскому человеку. И советским он становился именно по мере освобождения от этих качеств.

Глядя на Млечниа, остается только вспомнить слова Пушкина:

Да, жалок тот, в ком совесть нечиста!