Бурные темпы роста в образовании и науке – не повод для победных реляций

Несмотря на всю глубину деструктивных процессов в постсоветский период российской истории, система высшего образования в странах постсоветского пространства развивалась весьма бурно. Общее количество ВУЗов и студентов по сравнению с концом советского периода истории возросло в разы. И это происходило на фоне негативных демографических и депопуляционных процессов (деградация, рост смертности, падение рождаемости, снижение численности населения, его стремительное старение), а также кардинально иной государственной политики в отношении системы образования, в рамках которой происходило обвальное сокращение государственных затрат на образование. Так, к примеру, в Украине при более чем трехкратном сокращении реального ВВП и потере 7 млн. населения, количество студентов вузов возросло с 853 тыс. студентов в 1991 г. (УССР), обучавшихся в 149 вузах, до более чем 3 млн. студентов в 906 вузах разного уровня аккредитации в 2009 г. [1]. Иными словами, в Украине за 18 лет регрессивных лет произошло увеличение числа студентов в более чем 3,5 раза и увеличение числа ВУЗов в 6 раз. Просто поразительные темпы! К которым необходимо также добавить и еще два «поразительных» тренда:
1. появление множества новых специальностей и учебных дисциплин;

2. увеличение числа университетов, аспирантур, диссертационных советов и прочие «признаки развития и роста».

Однако темпы темпам рознь, и нельзя не заметить, что система науки и образования в стороне от всеобщего постсоветского регресса оказаться не могла, да и не смогла. Собственно говоря, на постсоветском пространстве система образования такими вот высокими темпами отреагировала на регресс и побудившие его первопричины и причины. Казалось бы, странно, однако в этом нет ничего странного: количество государственных ассигнований в систему образования снизилось, вузы были выброшены в рынок и оказались вынуждены зарабатывать себе сами, вводя платную (вполне себе официальную) и усиливая «теневую платную» (коррупционное) составляющие образования. Следствием всего этого мегапроцесса стало падение и качества образования, и качества профессорско-преподавательского состава, и качества абитуриентов, студентов и выпускников вузов. Иначе сказать, бурный рост количественных показателей в сфере образования был связан со стремительным и системным падением качества системы образования.

Так, открытие новых специальностей и введение новых предметов очень часто оказывалось не обеспеченным должным образом ни наличием подготовленных преподавателей, ни качественными учебными пособиями и методиками, превращаясь, таким образом, в профанацию с корыстными целями. Система образования стала превращаться в одну из сфер рынка услуг, для которого на первом месте стоит прибыль, а все остальные параметры деятельности уходят на задворки «эффективной деятельности» и прочих сиюминутных забот [1].

Нечто аналогичное, – особенно в лихие 90-е, – можно было наблюдать в системе послевузовского образования. Произошел, к примеру, бурный рост числа лиц, обладающих учеными степенями кандидатов и докторов наук. Наличие ученой степени у большого чиновника, политического деятеля, бизнесмена отныне ни у кого не вызывает удивления. При этом интернет переполнен откровенными объявлениями, предлагающими не просто какую-то частичную помощь (организационную, консультативную и т.д.), а написание кандидатской и даже докторской диссертации за деньги.

В такой ситуации разобраться, кто есть кто, кто обладает реальной компетентностью человека с ученой степенью, а у кого она «липовая», далеко не просто. В общем, это требует отдельных разбирательств.

Для подтверждения же высокого уровня «остепененности» больших чиновников и политиков скажем о примерах – благо, их довольно много и многие имена «видных ученых современности» хорошо знакомы не только экспертам, но и простым гражданам страны [2]:

- Дмитрий Медведев – кандидат юридических наук (справедливости ради надо отметить, что Медведев в молодости был на преподавательской работе и занимался наукой);
- Владимир Путин – кандидат экономических наук;
- Сергей Собянин – доктор юридических наук;
- Борис Грызлов – кандидат политических наук (диссертацию на тему «Политические партии и российские трансформации: теория и политическая практика» защитил в Санкт-Петербурге, будучи еще министром внутренних дел, а не спикером парламента [2]);
- Евгений Примаков – доктор экономических наук;
- Олег Морозов – кандидат философских наук;
- Олег Митволь – доктор исторических наук;
- Владимир Жириновский – доктор философских наук;
- Геннадий Зюганов – доктор философских наук;
- Александр Шохин – доктор экономических наук;
- Мартин Шаккум – доктор экономических и кандидат психологических наук [3];
- Дмитрий Рогозин – доктор философских наук;
- Владимир Якунин – доктор политических наук;
- Любовь Слиска – кандидат исторических наук;
- Вячеслав Володин – доктор юридических наук;
- Владимир Пехтин – доктор технических наук;
- Владимир Катренко – доктор экономических наук;
- Борис Немцов – кандидат физико-математических наук;
- Леонид Гозман – кандидат психологических наук;
- Ирина Хакамада – кандидат экономических наук;
- Алексей Кудрин – кандидат экономических наук;
- Алексей Миллер – кандидат экономических наук;
- Леонид Рейман – доктор экономических наук;
- Владимир Яковлев – доктор экономических наук;
- Геннадий Явлинский – доктор экономических наук;
- Сергей Шойгу – кандидат экономических наук;
- Виктор Христенко – доктор экономических наук;
- Игорь Левитин – кандидат педагогических наук;
- Михаил Швыдкой – доктор искусствоведения;
- Владимир Казанцев – кандидат педагогических наук и кандидат философских наук (за два года защитил две кандидатские диссертации [2] – в год по диссертации! Просто удивительные темпы!);
- Анатолий Сердюков – доктор экономических наук;
- Владимир Устинов – доктор юридических наук (в 2002-м году стал кандидатом, в 2003-м - доктором юридических наук [2]);
- Игорь Лебедев – кандидат социологических наук (по некоторым данным уже и доктор);
- Александр Гуров – доктор юридических наук [4];
- Михаил Фрадков – кандидат экономических наук;
- Борис Березовский – доктор физико-математических наук;
- Аман Тулеев – доктор политических наук;
- Андрей Фурсенко – доктор физико-математических наук;
- Владимир Филиппов – доктор физико-математических наук.

В общем, не чиновничий аппарат, а какой-то «вуз», преимущественно гуманитарный. Список огромный (это далеко не окончательный его вариант). И рынок весьма внушительный.

Справедливости ради надо отметить, что кто-то из приведенных «докторов и кандидатов» реально занимался (а возможно и по-прежнему занимается) наукой (к примеру, в молодости или до занятий «государевой службой»), но основная масса «ученых чиновников» – «дутые лошади», легко конвертировавшие власть и деньги в ученую степень.

Сказывались и коррупционные связи, но и не только они: научное сообщество хотело, чтобы чиновники обратили внимание на проблемы науки, и должным образом не препятствовали защите ими диссертаций, думая, что, защитившись, став «учеными», они как чиновники и вообще люди с возможностями сделают для науки что-нибудь полезное (увеличат госассигнования, в чем-то посодействуют и т.д.). Однако ничего такого не произошло, а вот авторитет научного сообщества и системы ученых степеней был серьезно подорван. Кстати сказать, на основании этого подрыва авторитета вкупе с недовольством забюрократизированностью системы Высшей аттестационной комиссии (ВАК) в интернете достаточно часто раздаются радикальные призывы к расформированию ВАК, отмене системы ученых степеней («кандидат – доктор»).

Конечно, и система ВАК, и система ученых степеней имеют массу проблем, переживают далеко не лучшие времена, но это далеко не повод к тому, чтобы их окончательно угробить (в чем, конечно же, проявляется типичная поверхностная перестроечная логика). Почему не повод?

Да по той простой причине, что тогда придется либо окончательно переходить к системе частного, негосударственного присвоения ученых степеней и научных званий (а это есть предпосылка для еще большей коррупции и деструкции), либо отказываться от всяческих возможностей управлять качеством и квалификацией научных кадров. Ни то ни другое выходом из проблем ну явно не является.

Перестроечный стиль мышления для науки уже стал один раз губительным, зачем наступать на те же грабли повторно? За годы перестройки были практически полностью утрачены позиции, которые наука занимала в СССР. «Примитивное понимание свободы как отсутствия взаимосвязи общественных структур и государственных институтов и ориентация инициаторов перестройки на экономические модели учебников середины прошлого века, от которых само западное общество уже давно отошло, привели к фактическому отрыву науки от государственной системы» [8]. Лишившись государственного внимания и поддержки, российская наука стала деградировать.

Видимо, в отношении науки и образования у руководства стран постсоветского пространства имеет место быть еще одно существенное заблуждение, согласно которому считается, что нужно как можно большему числу людей позволить получить высшее и сверхвысшее образование. Этот «высокий уровень» и «бурные темпы» роста, дескать, нас подводят к уровню развитых и постиндустриальных стран.

Как оказывается, это далеко не так: даже к уровню постиндустриальных стран нас эти темпы и дутые показатели практически не подводят. Причем по многим причинам. И первоочередная из них состоит в том, что страна с энергосырьевой ориентацией экономики, даже имея большое число высококвалифицированных кадров, имеет не много шансов на то, чтобы прорваться в сверхиндустриализм или хотя бы постиндустриализм. Связано это с теми процессами, которые хорошо видны на примере, скажем, России и Украины. Большинство людей с дипломами о высшем образовании работают не по специальности. Из-за низких зарплат, из-за нежелания, из-за невостребованности или еще из-за каких-то причин, но это так. В итоге деньги тратятся на подготовку специалистов, но они не работают по специальности – государственные деньги и семейные бюджеты расходуются вхолостую, т.е. и в государственном и в социальном масштабах малоэффективно.

Кроме того, фактически произошла сильная девальвация самого высшего образования, обусловленная не только его количественной избыточностью и низким качеством, но и упрощением тех видов деятельности, для которых ныне принято требовать наличия диплома. На постсоветском рынке труда данная тенденция представлена относительно высоким запросом на секретарские, менеджерские низшего звена и т.п. должности в частном секторе, не требующие ни квалификации, ни особой профессиональной подготовки, но оплачиваемые на порядок выше, чем квалифицированный и творческий труд в реальном секторе экономики [1]. Юмористы, учуяв эту тенденцию, заговорили о новой профессии – «менеджер по влажной уборке пола». КВНшики тоже обыграли эту тему, когда в одной из зарисовок, один «успешный молодой человек» гордо заявил примерно следующее: «Я – мерчиндайзер!», одной только «важностью» и «импортностью» своей профессии гордясь по самые бакенбарды.

Менеджерские работы кажутся молодежи привлекательными не только высокой зарплатой, но и иллюзией «прогрессивности», участия в наиболее «передовых» – рыночных, свободных, транснациональных видах хозяйственной деятельности... При этом человек растрачивает целые годы своей жизни на «беловоротничковые» виды деятельности и построения карьеры. Такие должности обычно сопровождается требованием диплома о высшем образовании как чисто формальной, «статусной» необходимости, причем в большинстве случаев конкретная профессия, указанная в дипломе работодателю совершенно безразлична – ибо, и впрямь-таки, никаких особых профессиональных навыков, умений, знаний и качеств в таких видах деятельности и не требуется [1].

В подобных видах деятельности (менеджерских, секретарских и прочих), наводнивших постсоветское пространство и на которые ориентируются люди, стремящиеся в наше время к высшему образованию («непыльная», высокооплачиваемая работа, индивидуальный успех, потребительство), происходит окончательное разрушение трудовой этики, что катастрофично для стран «третьего мира» [1], к числу которых страны постсоветского пространства явно относятся, являясь экспортерами энергосырьевых ресурсов и будучи лишенными внушительного реального сектора экономики [7].

Система высшего образования в этом плане продолжает усугублять кризисные тенденции, готовя потенциальных эмигрантов и умножая социально взрывоопасный контингент активного населения, у которого материальные и потребительские запросы на порядок превышают возможности их удовлетворения в условиях страны «третьего мира» [1]. Чем не почва для «голосования людей ногами» (прежде всего, эмиграции), ухода в себя («внутренняя эмиграция») или как минимум для социального недовольства [5; 6] и взрыва по причине необоснованности ожиданий, разочарования (фрустрации)?

Заметна и еще одна «восхитительная», - и не лишенная существенных социальных и политических опасностей, – тенденция. Это «секъюритизация» российского общества. Дело в том, что Россия, как и практически все страны постсоветского пространства, в той или иной мере относятся к числу нестабильных обществ, причем не только в плане политической обстановки, но и обстановки криминогенной. Как следствие этого с некоторых пор произошло разрастание системы частных охранных структур, увеличение числа людей занятых охранной. Появились «охранники» - целый слой еще молодых и здоровых людей, которые заняты охраной объектов различной степени сложности. Какая-нибудь мелкая фирма может иметь в своем штате в качестве охранников больше половины сотрудников. Эти люди тратят время не на полезное производство, а на вторичные, охранные функции.

Конечно, учитывая криминальный характер постсоветского общества, эти функции вполне обоснованы, но и затраты на них выделяются крайне существенные (модернизация, инвестиции, зарплата производственникам при этом остаются на вторых-третьих планах). При этом производственных функций слой охранников, понятное дело не имеет. В смысле производства новых материальных ценностей их время проходит впустую. В масштабах всей экономики неэффективность получается просто сумасшедшая.

Это отнюдь не значит, что нужно разогнать всех, начиная от охраны президента и заканчивая последним ночным сторожем, однако минимизация численности людей, занятых охраной, и их переброска в реальный сектор экономики (возможно вкупе с переподготовкой на крупных производствах и т.п.) просто необходимы. Правда, для этого реальный сектор экономики должен хотя бы существовать.

В общем, итог неутешителен: в требующих развития сферах наблюдается недостаток кадров, «кадры» работают не по специальности (т.е. очень часто там, где полученные ими знания дисциплин высшей школы и не требуются), а деньги, пущенные на образование, попросту просажены, прогнаны впустую. Никакого развития, никакой модернизации при такой разбалансированной системе быть не может.

А вывод прост: систему нужно приводить к развитию, и без продуманного государственного вмешательства здесь явно не обойтись. Упования на самоорганизацию рынка уже привели нас к тому, что Россия имеет переизбыток специалистов экономического, юридического и вообще гуманитарного профиля в совокупности с недостатком рабочих кадров и инженеров, так что осуществлять заявленную модернизацию просто некому.

В этой связи нужно изменение приоритетов в системе взаимодействия образования, экономики и государства. К примеру, авторы работы [1] дают следующие рекомендации:

1. перевести систему высшего образования на более реалистичные рельсы, учитывая при этом тенденции мирового «перераспределения ролей»;

2. перестать культивировать в массовом сознании потребительские мифы и иллюзии, дезориентирующие людей в выборе своих жизненных стратегий;

3. стремится всячески повышать авторитет производственных видов деятельности, не связанных с высшим образованием, поскольку в настоящее время от их сохранения и развития напрямую зависит жизнеспособность постсоветских обществ и единственное по-настоящему стабильное и перспективное направление массовой самореализации молодежи;

4. государство (хотя бы в целях собственной безопасности) должно официально признать социально избыточный характер высшего образования и принять меры по ограничению его ни на чем не основанного экстенсивного роста.

Вместе с тем снижение количественных параметров роста системы образования должно быть нацелено на повышение его качества, а никак не на то, чтобы отобрать у малоимущих последнюю возможность получить образование и тем самым необоснованно снизить вариативность их жизненного выбора.

*

Список источников и литературы

1. Силохин, Ю.В. Высшая школа: деструктивный путь развития / Ю.В. Силохин, Л.П. Лодягина, В.Ю. Даренский // Вестник Таганрогского государственного педагогического университета. Гуманитарные науки. – 2009. - №2.
2. Бояринцев, В.И.. Кандидаты и доктора чиновных наук // http://kommunar-press.ru/joomla/content/view/50/36/.
3. http://www.shakkum.ru/bio/.
4. http://www.duma.gov.ru/index.jsp?t=deputat/99100748.html.
5. Левашов, В.К. Интеллектуальный потенциал общества // Социологические исследования. – 2008. - №12.
6. Панова Е.В. Расслоение молодежи в условиях формирования многомерного социального пространства России: автореф. … канд. социол. наук : 22.00.04. – Волгоград, 2007. – 28 с.
7. Кузнєцова, І.С. Особливостi розвитку промисловостi Украïни в контекстi переходу до iнформацiйного суспiльства / I.C. Кузнєцова, В.М. Бєлінська // Проблемы и перспективы инновационного развития экономики. Материалы XIII междунар. научно-практ. конференции по инновационной деятельности. - Киев – Симферополь – Севастополь, 2008.
8. Арутюнов В.С. Проблема взаимоотношений науки и государства в современной России // Наука и власть: проблема коммуникаций. Материалы Всероссийской научной конференции (Москва, 26 сентября 2008 г.). — М.: Научный эксперт, 2009.